As of 18 August 2010, you must register to edit pages on Rodovid (except Rodovid Engine).

From Rodovid EN

Lineage	Ямадаевы
Sex	Male
Full name (at birth)	Эрдни-Горя Очир-Горяевич Ямадаев

Events

1932 birth:

marriage: ♀ Пелагея Лагановна Очир-Гоярева [Очир-Горяевы]

Notes

О депортации моего народа написано много: статьи в газетах, художественные произведения, картины художников, исследования ученых, музыкальные произведения, постановки в театрах и в кино. Всё это впечатляет нас, читателей, нас, зрителей, нас, слушателей.

Однако встречи с живыми свидетелями тех далеких событий, их рассказы из глубины самого сердца, их боль, передающаяся нам, пронзают, заставляют, задуматься о смысле жизни, и о жизни вообще; о тех людях, которые оставались навечно по разным сторонам железной дороги, о тех, кто не вернулся назад на свою землю.

Я хочу рассказать о судьбе моих родных, которые прошли эти страшные для калмыков годы. Мой прадед, Ямадаев Эрдни-Горя Очир-Горяевич, родился в тысяча девятьсот тридцать втором году, в Лиманском районе Астраханской области. Прабабушка, Ямадаева (Очир-Горяева) Пелагея Лагановна, родилась в тысяча девятьсот тридцать третьем году.

Детство своё они вспоминают с такой теплотой, что, кажется, они жили в какой-то сказочной, благоухающей стране, хотя всё было скромно, порой не хватало в быту самого нужного: кроватей, тепла, сладостей. Моя мама утверждает, что в депортации им было настолько тяжело, что в воспоминаниях родные места были самыми дорогими, поэтому они в памяти несколько идеализировали образ жизни до выселения.

Прадедушка, дедушка моего папы рассказывал : « Нас в поселке собрали, к вечеру подъехал американский суддабеккер. Утром на рассвете, к каждому дому приходили по четыре солдата. Двое заходят в дом, один стоит во дворе, другой - «на задах», чтобы никто не смог убежать. Дают пятнадцать минут, и говорят: « Собирайтесь, багажа много не берите!» Наши родители, что могли, собрали. Поместили нас по машинам, поехали на станцию «Зензели». Оттуда погрузили в поезд. В вагоне было холодно, были железные печки, а топить нечем. Когда калмыков перевозили через реку Волгу, то мост качался. Он мог в любой момент рухнуть. На остановках нас кормили супом, щами, в вагоне было два яруса, где разместились семей двадцать. Лежать места не хватало, и мы менялись. Приехали мы в Хакасскую автономную область, п. Хутор, станция « Шеринское».

О судьбе своих прадеда и прабабушки я хочу рассказать по некоторым фотографиям, которые они хранят с большой любовью. Они иногда открывают альбом и с удовольствием рассказывают о своей жизни. А лица светятся, наверное, потому что они вспомнили свою молодость.

Мой прадед находился в Хакасской автономной области п. Хутор с тысяча девятьсот сорок восьмого по тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года. На представленной ниже фотографии прадедушка с друзьями на работе, они занимаются лесозаготовкой. Лесозаготовка- самое тяжелое место работы. В глубоком лесу, вдали от населенных пунктов, они работали с раннего утра до позднего вечера. Но посмотрите, какой прадед мой весёлый и довольный жизнью. Когда спрашиваю, что они кушали, то он не мог ответить. Теперь я понимаю, что эти люди совершенно не думали о еде, о личной жизни. Проработав весь световой день, они замертво падали на деревянные полати. Утром, похлебав щи, вновь шли на работу. На снимке видим трех молодых мужчин, веселых, энергичных и без тени скорби и грусти на лице. Можно подумать, что эти люди счастливы и занимаются любимым делом.

  Мой прадед- человек необыкновенный: безграмотный, но умелый и смекалистый, без образования, а в технике разбирался с ходу. В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году поехал учиться в Тюменскую область на машиниста. Закончив училище, он пошел работать машинистом. Такое доверие оказывали не так часто репрессированному. Значит, мой прадед, заслужил, думаю, не случайно. 

Природный ум, ответственное отношение к делу, доброе отношение к людям - всё это помогло ему в жизни. Удивительно то, что, по его рассказам, он не помнит что-то плохое. И о ссылке говорил только хорошее: о людях, о лесном крае, о работе. Будто он был в командировке, где не было ни надзора, ни унижений, ни голода и холода. Вообще, он позитивный человек, к нему тянутся соседи, друзья, дети и внуки. Не стал он отвечать злом на доставшуюся ему долю, принял достойно все тяготы. А сейчас он доволен, что живёт среди детей, внуков и правнуков.

Глядя на эту фотографию, не скажешь, что эти молодые люди в ссылке. В красивых брюках, белых рубашках, с картузом на голове, они и сейчас были бы « лучшим парнем на селе». Несмотря на тяжелый быт и недостаток еды и настороженное отношение окружающих, они жили, радовались, любили. Прадед говорит, что они часто собирались вместе, пели калмыцкие песни, танцевали. Жизнь продолжалась…

На этой фотографии, мы видим, брата прадеда и его семью. Их аккуратные прически, красивые платья говорят о том, что эти люди не теряли силу духа. А сзади их неказистый сруб, сразу видно, что там леса было много.

Я очень люблю и свою прабабушку, она интересный человек, добрая душа.

Прабабушка, рассказывает: «… Наши родители, увидев во дворе большие машины, поначалу запаниковали. Они не понимали, что происходит. В море бомбы взрываются, ночью самолеты летят. И буквально через несколько дней пришли по два солдата в каждый дом. Обыскивали. Что-то все время записывали. Ушли. Потом заходят четыре пожилых солдата. По секрету, они моему отцу сказали, что Вас повезут в Сибирь, дорога дальняя, заруби скот, свари мясо, и наполни им мешки, ведь кто Вас кормить-то будет? На следующий день загнали нас в машину, повезли сначала в Улан-Хол, оттуда на поезд и в Сибирь. Разместившись в разных домах, я с мамой, папой, братом, мы попали в Сельсовет в русскую семью. Для того, чтобы накормить своих родных, мне, как и многим другим подросткам, приходилось идти копать мерзлую картошку. А на дворе зима, снег по два-три метра, и, чтобы выйти, нам приходилось расчищать себе дорогу». Всю жизнь потом моя прабабушка, а ей сейчас 81 год, благодарит вот этих солдат, которые были добрыми людьми. В пути они не понимали, куда их везут: взрослые женщины скорбно молчали, дети порой забывали, шалили.

Для меня было интересно услышать, что каждое их утро начиналось с того, что им предстояло проделывать себе тоннель под снегом, так как за ночь землянки покрывались полностью, по крышу снегом. И они об этом   говорят, как о чем-то естественном, а мы бы сейчас и вовсе не выходили из дома.

Спустя некоторое время, молодые уже познакомились с местным населением. Учились, дружили, вместе играли. Вот на этой фотографии, прабабушка со своей подругой Лёвиной Анной Васильевной. Трудно сейчас представить, как могла русская девочка дружить с калмыками, ведь они считались врагами народа. Аня часто приходила к ним в гости, не стеснялась сесть за стол. После того, как калмыки вернулись на родину, в Калмыкию, они долгое время переписывались: « Дорогая моя, Поля, вспомним, как мы жили-то там. Вздохнем, а я подумаю о тех, кого любили. А в основном вспомни наше заветное место в вашей избушке».

Трудовая деятельность моей прабабушки началась в четырнадцатилетнем возрасте в далекой Сибири. Она трудилась в овощесовхозе с. Черницкого Алтайского края. После того как калмыки возвратились на родину, прабабушка начала работать овощеводом в с. Красинское. Затем перешла в строительную организацию «ПМК-6», проработав долгие годы, была награждена многочисленными грамотами, медалями, а больше всего она гордится званием « Почетный гражданин г.Лагани», получившая уже на заслуженном отдыхе.

Мои родители мало, что знают о депортации, так как их аавы и ээжи об этом никогда не говорили. Но старшее поколение молчало не по тому, что они боялись преследований, наказаний. Я это поняла, когда писала эту работу. Мне пришлось перечитать множество воспоминаний и рассказов об этих трагических событиях. И мне помогли мои родители. Они утверждают, что старики мудро поступали, ибо при возвращении из ссылки, им пришлось вновь доказывать, что они не виноваты, им вновь пришлось приспосабливаться с окружающей среде, поэтому молча и безропотно они продолжали работать уже в родных местах. Они не хотели, чтобы их дети росли с горькой обидой на власть, чтобы не омрачать жизнь своих детей страшными воспоминаниями о несправедливом наказании всего народа.

Слушая рассказы прадедушки, разглядывая старые фотографии, я поняла, что сила жизни, сила человеческого в человеке очень велика, что нет силы, которая могла бы заставить превратиться людей в нечто такое, что нельзя бы назвать людьми. Вот почему так спокойно и просто рассказывают они о своей далеко не простой жизни в ссылке, о незажитых ранах потерь в железную эпоху. И я, совсем юная, вступающая в жизнь, мечтающая о счастье, я, живущая в России, понимаю: то, что пережили они, не должно повториться, потому что велика сила духа и сила жизни уже в нас, молодых, которые знают и помнят о тех далеких и трагических событиях.

From grandparents to grandchildren