As of 18 August 2010, you must register to edit pages on Rodovid (except Rodovid Engine).

Вера Петровна Булич (Брауде) b. 1891 d. April 1961

From Rodovid EN

Person:1007532

Lineage	Буличи
Sex	Female
Full name (at birth)	Вера Петровна Булич
Other last names	Брауде
Parents ♂ Пётр Константинович Булич [Буличи] b. 1864 d. 2 March 1936 ♀ Александра Николаевна Чеадаева (Булич) [Чеадаевы] b. 14 December 1867 d. 12 April 1942
Wiki-page	wikipedia:ru:Брауде, Вера Петровна

Events

1891 birth: Четырчи, Чистопольский уезд, Казанская губерния, Российская империя

1911 marriage: Российская империя, ♂ Самуил Шаевич Максимович Брауде [Брауде] b. 1886 d. 1949

18 February 1917 child birth: Российская империя, ♀ Марина Самойловна Брауде [Брауде] b. 18 February 1917

April 1961 death: Москва, РСФСР, СССР

Notes

Старшая дочь Петра Константиновича Вера поступила в гимназию и в первых же классах публично заявила, что не желает присутствовать на уроках "закона божьего" и выслушивать всю ту чепуху, которую плетет им поп, не всегда бывавший в трезвом состоянии. Разразился скандал, и ее с треском выгнали из гимназии, закрыв туда пути и для младшей дочери Ольги . Для них приглашались прекрасные преподаватели, и образование они получали в домашних условиях. Старшая дочь Вера своими решительными поступками доставляла родителям много неприятностей. С ранней молодости включилась она в активную революционную деятельность и в царские времена неоднократно успела побывать в ссылках. В одном из случаев в Кандалакшу , умудрившись оттуда сбежать и эмигрировать в Швейцарию . Там сблизилась с кружком Ленина и занялась распространением "Искры". По заданию вождя мирового пролетариата переехала в Париж, откуда вернулась в 1914 году. Но вскоре была опять арестована и выслана теперь уже в Сибирь , в село Марзинку Иркутской губернии. Там же отбывал ссылку один из казанцев в будущем Глава советского правительства Вячеслав Михайлович Скрябин , больше известный под партийной кличкой Молотов . Знакомство с влиятельной государственной персоной не избавило Веру Петровну от возможности дважды побывать за решеткой еще и в советские времена. В сибирскую ссылку она уезжала, будучи беременной, что позволило ее отцу добиться для нее досрочного освобождения. Перед арестом надлежало проводить обыск. Для этой процедуры на квартиру к Буличам заявлялся сам главный жандармский начальник и обращался к хозяину дома со словами: "Ваше Высоко Превосходительство, разрешите осмотреть комнату Вашей дочери". После полученного согласия жандармы чинами пониже с большой осторожностью проходили через квартиру, стараясь не оставлять грязных следов на сверкающем паркете. После весьма поверхностного осмотра ее комнаты, следовали с соответствующим почтением извинения за причиненное беспокойство, и облегченно вздыхавшие жандармы отбывали. После возвращения из Марзинки 18 февраля 1917 года у Веры Петровны родилась дочь, которую назвали Мариной . В шестинедельном возрасте Вера оставила ее на попечение родителей и ринулась в бурную революционную деятельность, на дальнейшее прочно забыв о существовании своей дочери. После революции назначили ее заместителем Председателя казанского ГУБЧЕКА . Со здоровенным маузером в руках разъезжала она по помещичьим усадьбам, владельцы которых приходились добрыми знакомыми ее родителей, выискивая всяческую "белогвардейскую контру"...

Ко времени смерти отца у Веры Петровны обострилась "базедова болезнь", преследующая род Буличей по женской линии. Ей разрешалось работать в опечатанной квартире напротив той, в которой они жили. А поселились они в большом хорошо известном в Москве доме 10 по Бол. Гнездниковскому переулку, выходившему на Тверскую напротив знаменитого магазина "Елисеевых". Этот дом имеет свое, но забытое мной название, возводившийся в начале XX века по принципу гостиничных номеров. В квартире рядом с ними поселился Главный Прокурор страны А.Я. Вышинский . Дружеские отношения с занимавшим высокую должность Главным Прокурором, с которым находились Брауде, а также с непосредственными соседями по квартирам с пользованием отдельным лифтом, охраняемым вооруженным до зубов стрелком, обеспечивающим им безопасность во время подъема и спуска по лифтовой клетке, не избавили Веру Петровну от новых арестов. Она опять лишалась свободы теперь уже в 1939 году, за должностное преступление. Во время проходившего допроса позволила себе рукоприкладство, от которого ее подследственный лишился всех зубов. Этот подследственный вскоре был освобожден, а она, оказавшись на его месте, покатила в концлагерь под Акмолинском . По предъявленной ей статье срок ссылки давался незначительный, да и в лагере обеспечивался относительно облегченный режим. Однако, из-за разразившейся войны пребывание там затянулось до ее окончания. Вернулась Вера Петровна "из мест не столь отдаленных" летом 1946 года постаревшая и обезображенная развивающейся болезнью с выпученными как лягушки глазами. Да еще успела за долгую дорогу в вагоне товарняка, именуемого "телячьим", обовшиветь так, что зги отвратительные насекомые ссыпались с ее одежды. Дочь Марина , существование которой ее никогда не интересовало, не оказывая ей даже малейших признаков внимания в дни рождений, возиться с ней отказалась, мне пришлось везти ее на трамвае в баню и сжигать там ее жуткие обноски. В дальнейшем жила она на средства давних казанских партийных друзей и, отчасти, собственной сестры, которой обыкновенно отказывала в малейшей помощи и причиняла множество неприятностей. Муж ее С.М. Брауде , к тому времени тяжело больной раком, перед смертью успел выгодно поменять квартиру с популярным композитором Табачниковым на небольшую комнатешку в "коммуналке" с большой доплатой. На эти деньги она могла вполне безбедно существовать только уже не в Москве, а в стокилометровой от нее зоне в Малом Ярославце .

Трудно найти объяснение ее характеру, даже не относившиеся к служебной принципиальности многие ее поступки бывали более чем странными. Когда обострилась у нее базедова болезнь, лечилась у известного проф. Плетнева . Правда в ближайшем будущем превратился он во "врага народа", якобы за то, что отравил Максима Горького , и предстал перед судом на показательном процессе Ягоды , Радека и др., приговоренных к расстрелу. Но в период лечения жил в Бол. Левшинском переулке, куда С.М. Брауде привозил Веру на машине. Маришины одноклассники приводили ее днем на Еропкинский и она до вечера дожидалась у нас Брауде с машиной. Разговаривать с ней было бесполезно. Углублялась она в чтение, периодически сама с собой хохотала громовым идиотским хохотом и проглатывала книги с такой же космической быстротой как и моя мама. Прерывала чтение лишь для краткого перекура, предлагая мне закурить. Услышав, что курить не разрешается, советовала сходить к матери и "потребовать от нее письменного разрешения на курение", чтобы составлять ей компанию. Совершенно не понимая, что означало это письменное разрешение, направилась к матери, получив от нее очередную оплеуху. На негодующую реакцию матери Вера Петровна разразилась таким дегенеративным хохотом, что сотрясалась массивная мебель, а ленивый кот "Байбак" в панике шарахался под кровать. Когда она вернулась из казахстанской ссылки, личность ее очень была хорошо известна всем консьержкам , но они, в отличие от наших соседей, не оповещали о ее появлении участковых.

Еще в начале двадцатых годов Вера Петровна по заданию Дзержинского вступала в партию эсеров для уничтожения злостного террориста Бориса Савинкова . Вот это-то пребывание у эсеров в 1951 году ей припомнили и, хотя служебное задание неукоснительно было исполнено, тем не менее, оказалась она опять за решеткой. До суда дело не дошло, и в 1953 году после смерти "гения человечества и лучшего друга всех спортсменов" казанские партийные друзья подсуетились и ускорили ее освобождение. Она была восстановлена в звании полковника и обеспечена персональной партийной пенсией Союзного значения с правом на лечение в кремлевской больнице и продолжительным пребыванием в привилегированном санатории "Барвиха". Вернулась она в Москву и поселилась в новом доме у Савеловского вокзала, а в апреле 1961 года умерла.