| As of 18 August 2010, you must register to edit pages on Rodovid (except Rodovid Engine). |
Swjatopolk I von Kiew b. about 979 d. 1019
From Rodovid EN
| Lineage | Rurikiden |
| Sex | Male |
| Full name (at birth) | Swjatopolk I von Kiew |
| Other given names | Святополк Владимирович Пётр Окаянный |
| Parents
♂ Владимир I Святославич [Рюриковичи] b. 958 d. 15 July 1015 | |
| Wiki-page | wikipedia:de:Swjatopolk I. (Russland) |
Events
about 979 birth: Kiew
title: Kiew, Великий князь.(1015-1015);(1017-1019)
1019 death:
Notes
Świętopełk I lub Światopełk I (ukr. Святополк I Окаянний, ros. Святополк Владимирович), nazywany też Świętopełkiem Przeklętym – (ur. ok. 980 - zm. 1019) książę turowski, wielki książę Rusi Kijowskiej (1015-1016 i 1018-1019). Syn Włodzimierza I Wielkiego, starszy brat Jarosława I Mądrego. Zięć Bolesława I Chrobrego.
Swiatopołk Okajannyj (Przeklęty), najstarszy syn Włodzimierza Świętego (usynowiony przez Włodzimierza Świętego), panował na kijowskim tronie po śmierci Włodzimierza Świętego. Do 1015 roku był kniaziem turowskim. Obawiając się, że młodsi bracia będą pretendowali do tronu kijowskiego, postanowił ich usunąć. Z pięciu braci udało mu się zamordować trzech (Światosława, Borisa i Gleba). Za zabójstwo braci został przyrównany do Kaina i otrzymał przezwanie Przeklęty. Z Kijowa został wygnany przez swego brata, Jarosława Mądrego w 1019 roku, dalsze jego losy nie są znane.
Boris i Gleb, synowie kniazia Włodzimierza, zamordowani w 1015 roku przez swojego brata Światopołka Przeklętego w okresie walk wewnętrznych o tron. Byli oni zaskoczeni i niespodzianie zamordowani, chociaż nie zamierzali sprzeciwiać się najstarszemu bratu. Ich męczeńska śmierć i podobająca się prawość wzbudziły przeciw Światopołkowi ogólne wzburzenie i wywołały pobożne myśli o porąbanych. Byli to pierwsi ruscy [kijowscy] święci kanonizowani przez Cerkiew w 1072 roku.
Ogonowskaja, s. 113 i 112
Упоминания
Тотчас после брака на Рогнеде Владимир женился на вдове брата своего Ярополка, и потому рожденного от последней Святополка имеем право поставить в-третьих после Вышеслава и Изяслава; этот Святополк получил Туровскую волость и по смерти Вышеслава и Изяслава оставался старшим в роде, на что ясно указывают слова св. Бориса: "Не подниму я рук на брата старшего".
Великий князь был еще совсем не стар, ему лишь перевалило за 50. Здоровье у него было отменное, ни разу и нигде не упоминалось о его болезнях, он постоянно бывал в походах, на коне. А весной 1015 г. он внезапно почувствовал недомогание. Была ли вызвана его болезнь естественными причинами? В этом можно усомниться. Уж как-то все слишком «своевременно» сложилось. Крамольникам было необходимо удалить из Киева собравшуюся армию, и поступило ложное донесение о нападении печенегов. Государь поручил войско св. Борису — вот ему и первое поручение в роли «правой руки» отца. Хотя состояние великого князя не вызывало никаких опасений. В противном случае разве смог бы сын оставить его? Для командования имелись и воеводы. Но войско выступило в степи, а после этого самочувствие св. Владимира резко ухудшилось, всего через несколько дней, 15 июля, Креститель Руси предал душу Господу…
И вот тут-то сработали все подготовленные механизмы. Волю великого князя о наследнике бояре утаили от киевлян, а от остальных городов утаили даже его смерть. Сразу же выпустили из темницы Святополка, он объявил себя государем. Первым делом раскрыл богатейшую казну, накопленную приемным отцом, принялся раздаривать сокровища. Естественно, не всем киевлянам. На всех никаких сокровищ не хватило бы. Он расплачивался с теми, кто посадил его на престол, покупал других сторонников. В заговоре оказалось замешано столичное духовенство — и греки, и обласканный Владимиром Анастас Корсунянин. Что, в общем-то не удивительно, предавший один раз предаст и во второй. Киевские иерархи не обличили узурпатора, признали законным властителем. Его поддержали и евреи. Ведь он был зятем Болеслава Храброго, а польские короли очень благоволили евреям, дозволили им свободно бывать и торговать при своем дворе.
...
При св. Борисе оставалась только личная дружина, сверстники — такие же молодые, как их князь. Тем не менее, бояре с бандой опытных головорезов не решились напасть открыто. Боялись даже взглянуть своей жертве в глаза. Затаились и ждали ночи. Св. Борис долго молился в шатре. Мало того, он молился о душе Святополка… Лишь после того, как он лег в постель, злодеи кинулись делать свое дело. Ударили князя копьями через стену шатра, ворвались вовнутрь. Верный телохранитель венгр Георгий пытался закрыть князя собой и был убит. Прикончили и остальных дружинников, кроме тех, кто сумел скрыться в темноте.
Св. Бориса завернули в попону, повезли предъявить «работу» Святополку. Но выяснилось, что израненный князь в неимоверных страданиях еще дышит. Сводный брат брезгливо дал знак, и его закололи мечами. Отряды убийц были высланы и к другим родственникам. Древлянский князь Святослав получил известие о судьбе Бориса, пытался бежать за границу. Погоня настигла его в Карпатах и умертвила. А св. Глеба задумали выманить из далекого Мурома. Отправили письмо, будто отец тяжело заболел, зовет его к себе (вот, кстати, еще одно доказательство, что св. Владимир до весны 1015 г. был здоров).
Русь раскололась. Святополк Окаянный был не глупым человеком, он прекрасно отдавал себе отчет, что народ вовсе не на его стороне. Поэтому наступать на Новгород не пытался. Наоборот, он готовился обороняться на юге и для этого заключил союз с печенегами. Св. Владимир воевал с ними четверть века, и замириться никак не удавалось (да и попробуй замирись, если в печенежские кочевья регулярно наведывались византийские эмиссары с мешками золота). Зато у узурпатора ни малейших затруднений не возникло! Печенеги буквально с ходу стали его друзьями!
Но новгородцы изготовились серьезно, навербовали тысячу варягов, снарядили 3–4 тыс. своих ратников и двинулись на врага. По дороге к ним присоединялись добровольцы из других мест. Святополк вывел навстречу свою дружину, отряды киевских бояр, призвал печенежскую конницу. Поздней осенью 1016 г. сошлись на Днепре у Любеча. Уже примораживало, и холодная река разделяла противников. Киевлян и их союзников было значительно больше, и к тому же, у них были профессиональные воины, а у Ярослава вооруженные простолюдины. Насмехались, воевода Волчий Хвост ездил по берегу и орал:
«Эй вы, плотники, зачем пришли сюда со своим хромым князем?»
Хотя дух киевского воинства оставлял желать лучшего. Русские и печенеги враждебно косились друг на друга, во избежание беды их пришлось поставить отдельно, на разных берегах замершего озера. Часть дружинников в душе сочувствовала Ярославу, даже один из воевод пересылался с ним, подсказывал, как лучше ударить. А Святополк силился возбудить симпатии воинов к себе, подогреть боевой пыл. Для этого он придумал единственное средство — крепко поил их каждый вечер.
Ярослав, оценив ситуацию, решил атаковать. Новгородцы постановили — любого струсившего считать изменником и убивать. Переправились ночью и оттолкнули лодки, сами себе отрезая путь к отступлению. Обвязали головы платками, чтобы различить в темноте своих, и навалились на пьяный стан. Засверкали боевые топоры и мечи, круша врагов. Печенеги, отрезанные озером, не могли помочь Святополку. Киевляне начали отходить к ним по тонкому льду, он провалился. Разгром был полным… Святополк в панике удрал в Польшу к своему тестю, бросил жену в Киеве. А столица, лишившись такого князя, даже не думала сопротивляться.
...
Но завершая рассказ об этих событиях, стоит еще раз коснуться вопроса, кто же организовал переворот Святополка Окаянного? Его союз с печенегами сам по себе говорит о многом. Но обращают внимание и некоторые другие факты. Ведь в Тмутараками княжил еще один сын св. Владимира, Мстислав. И к нему Святополк почему-то не посылал убийц. Странно, правда? Хотя странность объяснялась довольно просто. Современники вспоминали, что Мстислав был толстым, румяным, сильным, храбрым. А при этом недалеким и простодушным. Греки опутали его по рукам и ногам. Видимо, он и женат был на знатной гречанке.
На Руси резали его братьев, в битве под Любечем решалась судьба страны, но храбрый Мстислав не вмешался! В том же самом 1016 г., когда новгородцы отчаянно отталкивали в Днепр лодки, чтобы не отступать, он был занят совсем другой войной. Против императора Василия Болгаробойцы взбунтовался стратиг Херсонеса Георгий Цуло, и князь по просьбе византийцев выступил подавлять его. Воины Мстислава вместе с греческим военачальником Андроником доблестно рубили херсонесцев, сами падали не пойми за чьи интересы, пронзенные херсонесскими стрелами и копьями. Мятежников одолели, пленного Георгия Цуло отправили на расправу в Константинополь. Византийцы похвалили Мстислава, сказали спасибо. Вот вам и ответ на вопрос, с кем был связан Святополк. Кто, кроме греков, мог запретить ему убивать ценного и послушного тмутараканского князя?
Наконец, имеет смысл сопоставить даты. Напомню, как раз перед этим, в сентябре 1014 г., греки разбили и ослепили болгарскую армию, скончался царь Самуил. На Балканах покатилась целая серия убийств претендентов на престол Болгарии. А святые Борис и Глеб, умерщвленные в 1015 г., были детьми болгарской царевны. Они тоже могли бы предъявить претензии на корону погибшего Болгарского царства. Случайное ли совпадение?
Когда к Болеславу примчался Святополк Окаянный, для короля это оказалось очень кстати. Могущественный Владимир умер, в Киеве осталось немало сторонников зятя, почему бы не воспользоваться? Святополк был князем сговорчивым, без слов подмахнул соглашение отдать за помощь прикарпатские города. А в Прикарпатье были месторождения соли. В средние века — продукт очень дорогой, без соли нельзя было заготовить впрок мясо, сало, рыбу. Как раз по этой причине польские короли так интересовались Червенскими городами. Интересовались ими и финансовые советники королей, евреи. Они установили с монархами взаимовыгодные отношения. Снабжали их наличными, когда требовалось воевать, а взамен скупали добычу, пленных, королевские монополии на те или иные промыслы.
Кроме немцев, Болеслав заключил союз с венграми, навербовал наемников. А на приглашение Святополка охотно откликнулись печенеги.
Киев начал было готовиться к обороне, но сгоревшие стены еще не восстановили. Сторонники Святополка убеждали горожан, что защищаться невозможно и гибельно. 14 августа городская верхушка и духовенство торжественно встретили Болеслава и Святополка, принесли присягу братоубийце. Начались репрессии. Хватали противников Святополка и тех, кто выдвинулся при Ярославе, казнили, обращали в неволю. В руках захватчиков оказались и сестры Ярослава, Предслава и Доброгнева. Раскрылась история, как Предслава помогала брату, и Болеслав придумал для нее особую кару. Сделал своей наложницей. Недавно св. Владимир отказал в сватовстве, теперь русскую княжну силой уложили под королевскую тушу.
А Ярослав добрался до Новгорода лишь с четырьмя спутниками. Он был разбит не только физически, но и морально. Все рухнуло, все было потеряно. Была ли у него надежда одолеть объединенные силы Святополка, поляков, печенегов? Казалось, остается только эмигрировать. Он велел готовить ладьи, плыть к родственникам жены, шведам. Но вздыбились новгородцы. Ладьи они демонстративно изрубили и объявили:
«Мы хотим и можем еще противиться Болеславу. У тебя нет казны — возьми все, что имеем».
Ввели дополнительный налог на войну, принялись заготавливать оружие, снаряжать ратников.
Они оказались правы. Ситуация в Киеве очень быстро изменилась. Святополк и группировка бояр, державшая его сторону, получили совсем не то, чего они хотели. Болеславу богатая и красивая русская столица очень понравилась. Куда лучше, чем его городишки и сырые, прокопченные факелами замки. Имеет ли смысл довольствоваться обещанным Прикарпатьем? В его распоряжение попало куда больше, так зачем же отдавать? Король рассчитал и отпустил наемников, а собственное войско оставил. На словах признавал зятя «законным» князем, но на деле перестал с ним считаться. «Законный» был нужен, пока шли к Киеву, чтобы русичи согласились ему подчиниться. А сейчас законным стал тот, у кого сила.
Король уходить не собирался, попросту оккупировал Киев и окрестные города, распределил поляков по гарнизонам и учинил самый беззастенчивый грабеж. К нему поспешил подольститься не кто иной как Анастас Корсунянин, настоятель Десятинной церкви. Предложил услуги, стал ближайшим подручным Болеслава в поисках русских богатств. Рядовые поляки вели себя аналогично. Они же были победителями! Требовалось вознаградить себя.
По дворам трещали взламываемые сундуки и двери кладовых, переполошно визжали убиваемые свиньи, мычали коровы, кудахтали куры. Стонали хозяева и выли хозяйки, лишаясь нажитого добра. Бравые вояки молодецки разрывали сорочки девок и молодух, валили на лавку или у всех на глазах, под забором. И попробуй-ка воспротивься, защити, против меча не попрешь… Но мечами запугивали днем, а ночью обожравшиеся и нагулявшиеся поляки засыпали, и русичи взялись за ножи. На улицах вдруг обнаружились трупы. Кто, как? А никто не знает. От ночи к ночи убитых было все больше. Поляков очень радушно приняли евреи, принялись скупать у них добычу, русских рабов, но еврейские дома начали поджигать.
Болеслав задергался, забеспокоился. А Святополку вообще с двух сторон припекло. С одной — король, захвативший у него власть. С другой — нарастающая русская ярость. Князь метался в поисках выхода. Кажется, придумал. Шепнул приближенным, пускай распускают слухи, что он сам борется против поляков, готов возглавить подданных. Но приближенные у него были под стать господину, тут же заложили Болеславу. Он возмутился двурушничеством зятя, а польское войско продолжало таять. Король рассудил, что лучше все-таки попрощаться с Киевом.
Из города выполз огромный обоз. Увозили такие богатства, каких в Польше никогда не видели. Болеслав уводил пленных, забрал с собой двух княжон, юную Доброгневу, самую младшую из дочерей св. Владимира, и растоптанную Предславу. Киевские бояре-заговорщики сообразили, что дела у Святополка обстоят совсем тухло. Кто-то надеялся выкрутиться и выслужиться перед Ярославом, а те, у кого рыльце было совсем запачкано, присоединились к королю, уезжали с семьями, возами барахла, навсегда. Уезжал и довольный Анастас Корсунянин, за усердие Болеслав назначил его своим казначеем. Польский король проанализировал ситуацию более трезво и решил отхватить от Руси только те районы, которые он сможет удержать, часть Волыни и Прикарпатье. Наметил границу по Бугу, разместил войска в городах западнее реки.
Святополк Окаянный растерял последних сторонников. Поляки и изменники ушли. Киевляне его попытки примазаться к борьбе всерьез не восприняли, проклинали князя, притащившего на их головы вражескую орду. А новгородцы выждали, сформировали рать и двинулись на юг. Святополку собирать под свои знамена оказалось вообще некого, сражаться за него не стал бы никто. Он бросил Киев и скрылся. Ярослав вошел в город без боя, и его встречали как освободителя. Хотя его соперник все еще не угомонился. Он снова гнал коней к врагам Руси, на этот раз к печенегам. У него не было денег приплатить им, всю казну выгреб Болеслав. Святополк, вроде бы, не оказал никаких дружеских услуг печенежским ханам, ничем не заработал их особенной любви. Но… все же у него были другие покровители, тайные, и они своего ставленника не бросили. На его поддержку поднялись все кланы, все орды.
Известия об угрожающем движении в степи поступили в пограничные крепости, донеслись в Киев. Ярослав успел собрать большое войско, повел навстречу. Встал он на р. Альте. Там же, где безуспешно искал печенегов св. Борис, где настигли его копья и клинки убийц. Сейчас кочевников искать не приходилось. Степь почернела от выплеснувшейся конницы. Летописцы отмечали, что массы неприятелей надвинулись, как сплошной дремучий лес, такого количества печенегов русичи еще ни разу не видели. Но против них стояли плечом к плечу новгородцы, киевляне, белгородцы, переяславцы, черниговцы, смоляне. Теперь-то стояли не для драки за власть, а закрыли собою Русь.
Едва забрезжил рассвет, воины молились. Понимали, что этот день и они сами должны решить судьбу страны. Понимали, что многие из них не доживут до заката. А Ярослав напомнил и о том, что именно с этого места началась цепочка подлости и злодеяний. Воззвал:
«Кровь невинного брата моего вопиет ко Всевышнему».
Рати столкнулись так, что содрогнулась сама земля. Стрелы затеняли солнце, как налетающие тучки, и выпадали стальными дождями. Хрустели ломаемые копья и кости, противники секлись мечами, схватывались в смертельных объятиях и душили друг друга. Измочалились, выдохлись, казалось, уже и сил не было руку поднять. Шатаясь, разъезжались и расходились. Но едва перевели дыхание, похлебали теплой, нагревшейся на солнце воды, схватились снова…
И опять обессилели, падали на месте от усталости, перевязывали раны. А чуть-чуть передохнули, оклемались, и поле на Альте засверкало, зазвенело, загремело, будто не было никакой усталости. Битва и в третий раз заглохла сама собой, бойцы расползались, насквозь мокрые от крови и пота. Сейчас-то, чувствовали, уже все, больше драться невозможно. Нет, оказалось, возможно. Приходили в себя, князь и ханы перестраивали поредевшие полки, и кинулись в круговерть с новой силой. Лишь к вечеру печенеги дрогнули, начали пятиться — и сломались, покатились прочь…
Святополк с немногими оставшимися слугами удирал на запад. От перенесенных стрессов его парализовало, он не мог сидеть на коне. Его привезли к Бресту — городу его прежнего, Туровского княжества. Но князь был уже не в себе. Ему чудилась погоня, мерещилось, что его настигают. Он в ужасе озирался, запрещал останавливаться, приказывал ехать дальше. Но опять же, куда? К Болеславу было уже нельзя, тесть отличался злопамятностью, припомнил бы поведение в Киеве. Да и вообще, кому он был нужен, проигравший и ни на что больше не годный? Двинулись в сторону Чехии глухими лесными дорогами. Где-то по пути Святополк Окаянный скончался.
Сестру Доброгневу Ярослав Мудрый сумел вызволить. Очевидно, выкупил или обменял на вдову Святополка, дочь польского короля. Ее содержали в Новгороде, поэтому она оставалась в плену у великого князя. Судьба Предславы неизвестна. То ли она сгинула на чужбине, то ли вернулась вместе с Доброгневой, но отреклась от мира и удалилась в монастырь.
From grandparents to grandchildren
christening: 988
title: from 989 - 1010, Prince of Novgorod
death: after 1010, Novgorod
title: from 987 -, Prince Izyaslav
christening: 988
title: from 989 - 1001, Prince of Polotsk
death: 1001, Polotsk
title: from 987 - 995, Prince Vladimir-Volynsky
death: before 1013
♂ Борис Владимирович title: from 1010 - 1015, Ростов, Залесская земля, Великое княжество Русское, Князь Ростовский
death: 6 August 1015, Киевская земля, Великое княжество Русское
title: from 988 - 1015, Князь Смоленский
death: about 1015
title: from 1014 - 1036, Псков, Великое княжество Русское, Князь Псковский
death: 1063, Псков, Великое княжество Русское
